Устойчивое развитие в эпоху изменения климата

— В чем особенность подхода IIASA к глобальным проблемам?

— В системном мышлении. Это означает, что мы исследуем проблемы и пытаемся осмысливать информацию не только в контексте научных дисциплин и отраслей экономики, но и шире — в глобальном, региональном и локальном контексте. Затем изучаем сопутствующие выгоды, возможную синергию и противоречия.

В 2012 году мы приступили к глобальной оценке энергетических ресурсов (Global Energy Assessment), чтобы узнать, могут ли два миллиарда людей получить беспрепятственный доступ к энергии с 2030 по 2050 год и можно ли при этом удвоить производительность энергосистем, а также долю возобновляемых источников в мире, отдельных регионах и странах.

В контексте энергетики это значимые вопросы, но нам этого показалось мало и мы решили ввести критерий, что при этом температура не должна вырасти более чем на 2 °C, а требования к уровню загрязнения воздуха и охране здоровья будут соблюдены. Наше исследование впервые показало, что одновременное решение проблем энергоснабжения, сохранения климата, качества воздуха и здравоохранения позволяет снизить соответствующие расходы на 40% в год, то есть приблизительно на 80 млрд долларов США.

— В рамках нового проекта «Мир в 2050 году» (World in 2050) будут разработаны комплексные научно обоснованные подходы к достижению недавно сформулированных целей устойчивого развития (ЦУР). Как этот проект поможет их достичь?

— Поскольку каждая из 17 целей относится к отдельному сектору экономики, начнется конкурентная борьба за инвестиции. Проект «Мир в 2050 году» должен быть реализован комплексно и при участии различных отраслей, чтобы мировое сообщество направило инвестиции в верное русло.

Рассмотрим такой пример: два года назад мы строили экономические прогнозы на стоимости барреля нефти выше 80 долларов США. Сегодня она ниже 40 долларов, и вы можете представить, что произошло с инвестициями. Если бы науку не поспешили выдворить со сцены, она могла бы помочь. Мы предлагаем постоянное партнерство, которое позволит не только разрабатывать долгосрочные сценарии, но и делать перерасчет при изменении экологических, финансовых или других условий. Это и есть партнерское мышление, когда наука не диктует, а помогает реализовывать.

Цели устойчивого развития дают нам возможность совершить фундаментальный глобальный переход к устойчивости. Впервые наука предлагает долгосрочное устойчивое партнерство, которое основано на понимании, что цели сами по себе не могут обеспечить устойчивую реализацию. Нам необходим комплексный интеллектуальный переход.

— В чем главное препятствие в реализации проекта «Мир в 2050»? Как Вы собираетесь его преодолеть?

— Больше всего мешает высокая степень изоляции в системе, в которой мы существуем. Это происходит не столько в науке, сколько выше — на уровне глобального управления и институтов. Если эту изоляцию не преодолеть, то инвестиции не принесут желаемого результата и решены будут не те задачи. Поэтому очень важно убедить министерства экологии и водных ресурсов одной и той же страны совместно формировать инвестиционные портфели для целей 7 (энергетика) и 6 (водные ресурсы).

Чтобы не вышло, что мы выкрасили траву в зеленый цвет, нужно искать сопутствующие выгоды и показывать их значение. Так, запуская водный проект стоимостью полмиллиарда долларов в тропической Африке, необходимо учитывать возможную синергию и спрос на воду в других секторах. Важные перемены должны совершаться только так.

— Что Вас, ученого, привлекает в работе на стыке науки и политики?

— Отчасти — чувство неудовлетворенности. Наука знает больше, чем политики хотят и могут сделать. Мы убеждены, что должны предпринять важные шаги в вопросе изменения климата, пока еще не слишком поздно. В то же время мы верим, что можем полностью изменить ситуацию и базовые установки. Если говорить об устойчивости и экологии, то, к примеру, изменение климата или переход к низкоуглеродной экономике — это колоссальные возможности экономического развития, а не угрозы ему. Мы считаем, что перемены действительно могут положительно сказаться на экономике и обществе и что это необходимо донести до политиков.

— Что внушает Вам надежду?

— Я присутствовал на Генеральной ассамблее ООН, когда сто глав государств голосовали за цели устойчивого развития. Мы участвовали во всех мероприятиях. Я посетил, в частности, совещание сорока с лишним мэров самых значимых городов мира.

После я оказался на концерте в Центральном парке, где меня окружали 80000 человек со всего мира. 90% из них — молодежь. Их реакция — энергия, которая ощущалась повсюду, — дала мне больше надежды на успех ассамблеи, чем сама она и все эти рукопожатия с главами государств.

… до Парижа

Кристиана Фигерес (Christiana Figueres), исполнительный секретарь Рамочной Конвенции ООН об изменении климата (РКИК), руководила подготовкой международного соглашения, которое было подписано в Париже на Конференции ООН по изменению климата в декабре 2015 года.

— Как Вы оцениваете успех парижской конференции и какие препятствия видите на ее пути?

— По моему мнению, основная проблема состоит в том, чтобы отделить валовой внутренний продукт от выбросов парниковых газов и поддержать развивающиеся страны в борьбе с нищетой через переход к низкоуглеродным технологиям. Если в Париже мы сможем составить план действий (интервью состоялось до начала конференции. — Прим. ред.) и показать, что развивающиеся страны, которые встанут на этот путь, получат финансовую поддержку, я думаю, у нас все получится.

— Какие вопросы будут обсуждаться на последнем заседании в Париже?

— Очевидно, что один из самых сложных вопросов — финансовая помощь развивающимся странам. Единого мнения о том, что считать такой помощью, еще нет. Финансовые потоки не всегда носят целевой характер, поэтому бывает неясно, получило государство деньги на решение климатических или иных проблем. Иными словами, этот вопрос не так прост, как нам казалось. При этом нам надо донести до развивающихся стран, что средств на преодоление этого гигантского технологического разрыва будет достаточно. И мы надеемся, что они его преодолеют.

— Межправительственная группа экспертов по изменению климата (IPCC) считает, что если выбросов не станет меньше, углеродного бюджета на ограничение глобального потепления на уровне до 1,5 °C не хватит и на десять лет. Возможно ли удержать потепление на этом уровне?

— Сегодня странам очень сложно принять это обязательство, поскольку на него влияют многие факторы. По-моему, сейчас крайне важно определить направление, общее намерение. Откровенно говоря, нам необходимо найти баланс между уровнем выбросов, которые мы неизбежно произведем, и естественной способностью планеты поглотить их. Достигнем этого баланса к середине столетия — достигнем конечной цели. Я не знаю, о какой конкретной цифре мы можем говорить: 1,5; 1,6; 1,7; 1,8 или 1,9 °C. Мы просто должны оказаться в этом диапазоне и не выйти за пределы 2 °C.

— Имеет ли значение, в какой форме будут зафиксированы результаты парижских переговоров? Какой уровень обязательности должно иметь такое соглашение?

— В отличие от Киотского протокола будущее соглашение будет содержать требования разного уровня обязательности. Я не думаю, что соглашение в целом будет иметь уровень протокола, в то же время отдельные положения могут иметь разный правовой статус.

— Послание Папы Римского, вывод инвестиций, рост использования возобновляемых источников — первые свидетельства того, что выбросы будут отделены от экономического роста. С учетом внешних событий может ли мир справиться с проблемой изменения климата без поддержки РКИК ООН?

— Мир уже работает над этой проблемой, верно? Вы видите, как меняется сфера интересов частного и государственного капитала, и это то, что нужно для изменения экономики. Произошло бы это без РКИК ООН? Возможно, но не сейчас. РКИК ООН в первую очередь говорит, что отложить решение этого вопроса невозможно, так как у нас мало времени на то, чтобы справиться с проблемой изменения климата. А во вторую — и я думаю, что это крайне важно и это уникальное свойство именно РКИК ООН — о том, что действовать надо не только с учетом рынка и развития технологий, но необходимости защищать наиболее уязвимые сферы. Без РКИК ООН такой подход был бы невозможен.

— В конце 2013 года IPCC ввела углеродные бюджеты. Это помогло?

— Это напомнило нам о существовании пределов. Ограниченность бюджета требует неотложных мер, ведь он дан человечеству на всю оставшуюся жизнь. Это пугает и заставляет начать принимать решения. В этом смысле, я думаю, теперь мы ведем дискуссию в духе реализма и актуальности.

— Учитывая сложности, связанные со сравнением методов, исходных показателей, уровня выбросов и прочего, насколько содержательна и точна может быть формальная оценка климатических обязательств (INDC), которую проведут в этом году?

— Оценивать сложно, так как, действительно, повсюду применяются разные методы и показатели. По сути, мы имеем дело с фруктовым салатом: у нас есть яблоки, груши и бананы. Наша задача — унифицировать эти данные и получить INDC.

При этом уже сейчас я могу сказать, что по имеющимся показателям INDC видно: пресловутых 2 °C мы не достигаем. Парижское соглашение должно однозначно показать, что работа с INDC только началась. В Париже необходимо изучить вопрос в краткосрочной перспективе (выбросы до 2020 года), среднесрочной (INDC) и долгосрочной, потому что это соглашение будет определять наши действия и уровень выбросов приблизительно в течение ближайших двадцати лет.

— В сентябре были согласованы цели устойчивого развития, включающие как климатические, так и энергетические задачи. Как РКИК ООН и ЦУР дополняют друг друга?

— На уровне процессов они развиваются параллельно, а на уровне стран разницы нет. Недавно я посетила Египет, который, как и Марокко, заинтересован в развитии возобновляемой энергетики. Что это: устойчивое развитие или реакция на изменение климата? По моему мнению, и то, и другое. Эти страны считают, что укрепляют энергетическую безопасность и снижают зависимость от импорта ископаемого топлива. Вы можете говорить, что их действия связаны с устойчивым развитием, и будете правы. Но те же действия связаны и с изменением климата.

К счастью или несчастью, ООН движется в двух направлениях. ЦУР задают вопрос: «Какое общество мы хотим получить через 20–30 лет?». Ответ на него заставляет дерзать, представлять будущее и может быть выражен в цифрах, что хорошо. Положения климатической конвенции имеют обязательную силу. Юридически и процедурно эти направления — два разных процесса, которые дополняют друг друга и с точки зрения стран они не могут быть разделены.

В планетарном масштабе они связаны общим основанием: если мы оперативно не решим проблему изменения климата, мы обесценим все достижения последних 15–20 лет. Мы создадим серьезную угрозу дальнейшему развитию и росту, особенно в развивающихся странах. Мы вынесем два приговора наиболее уязвимым слоям населения: один раз из-за его уязвимости и второй раз из-за колоссального воздействия, от которого оно не сможет оправиться.

Интервью опубликованы в Making It Magazine с разрешения экологического журнала Ensia на условиях лицензии Creative Commons’ Attribution-NoDerivs 3.0 Unported.